В последнее время наметилась тенденция, когда национальные стратегии по борьбе с терроризмом (БТ) все чаще используются для того, чтобы объявить незаконным оказание беспристрастной медицинской помощи раненым и больным из состава негосударственных вооруженных групп, отнесенных к числу преступных или террористических в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера. Это также способствовало легитимизации нападений на медицинские учреждения в условиях вооруженных конфликтов и нанесенного им сопутствующего ущерба, невзирая на положения международного гуманитарного права (МГП), предусматривающие предоставление защиты раненым и больным, а также медицинским учреждениям и их персоналу. В настоящей статье проводится сравнение между обращением с ранеными и больными в условиях международных вооруженных конфликтов и вооруженных конфликтов немеждународного характера в контексте ведения глобальной войны с терроризмом. В статье также наглядно демонстрируется негативное влияние мер, принимаемых в рамках таких национальных стратегий по борьбе с терроризмом, на защиту санитарных миссий согласно нормам МГП, а также приводятся свидетельства того, что некоторые страны все чаще соглашаются с допустимостью некоторого сопутствующего ущерба, например ослабления основных защит, предоставляемых в рамках МГП, если речь идет о глобальной борьбе с терроризмом. В статье также показывается, каким образом закрепление специального уголовно-правового статуса за ранеными и больными из состава негосударственных вооруженных групп в условиях вооруженных конфликтов, которые ведутся в контексте борьбы с терроризмом, может автоматически поставить под угрозу статус гуманитарной медицинской помощи как беспристрастной деятельности, а также статус действующих в данных условиях медицинских учреждений и их персонала как беспристрастных субъектов. В статье также рассказывается о том, каким образом одновременное применение положений БТ и норм МГП в различных обстоятельствах вооруженных конфликтов, а также привлечение государственных вооруженных сил в соответствии с этими двумя различными сводами норм права, приводят к размыванию границ между МГП и борьбой с терроризмом, а также между подлежащей защите и «противозаконной» гуманитарной и медицинской деятельностью. При проведении различных военных операций такой подход способствует возникновению ошибок правового характера и нарушений безопасности в условиях работы санитарной миссии. Несмотря на существование четких различий между защитой от нападения и защитой от преследования в рамках МГП, на практике многочисленные военные операции, направленные на задержание подозреваемых, мало чем отличаются от нападений и могут приводить к гибели людей. В заключение в статье делается вывод о том, что государства могли бы без особых усилий минимизировать негативное влияние борьбы с терроризмом на МГП, если бы включили в свои стратегии по борьбе с терроризмом положения об исключениях для гуманитарной и медицинской помощи, соответствующие принципам МГП. Это первое обязательное — хотя, очевидно, не единственное — условие для устранения существующей между МГП и нормами национального законодательства правовой неопределенности в том, что касается прекращения или криминализации защиты, предоставляемой в рамках МГП лицам, нуждающимся в получении крайне необходимой медицинской помощи и услуг по уходу в период вооруженных конфликтов, происходящих в контексте борьбы с терроризмом.